Гадание на таро. Таро и путешествие героя (6)

источник: Хайо Банцхаф "Таро и путешествие героя"

Гибрид или зверь помощник

таро

Сила – одна из тех двух карт, которые Артур Эдвард Уайт поменял местами, нарушив этим древнюю традицию. На своем исконном одиннадцатом месте она открывает вторую декаду Старших Арканов, будучи женским дополнением к карте Мага, открывающей первую. Сходство обеих карт очевидно, а в колоде Райдера–Уайта еще и подчеркнуто одинаковым подбором цветов. Обе карты олицетворяют силу. Маг – силу характера, творческий потенциал и мастерство, а сама Сила – силу жизненную, силу страсти и радость бытия. Над головами у обеих фигур изображена лемниската, символ бесконечности (на картах Марсельского Таро – в виде шляп). Эта "лежащая восьмерка" символизирует тесную связь и взаимопроникновение двух уровней или миров. У Мага она означает взаимосвязь того, что наверху, с тем, что внизу, макрокосма и микрокосма, а на карте Силы – гармоничную связь цивилизованной личности (в образе женщины) с ее животным началом (лев). Этих причин вполне достаточно, чтобы поместить образ женской силы в начале женского же участка пути, ведущего нас по картам с двузначными номерами в самые глубины тайны: на 11–м месте эта карта выглядит гораздо убедительнее, чем на 8–м. Какое значение будет иметь эта карта в Путешествии героя, зависит от того, как мы ее прочтем, на мужской лад или на женский. Лев – это символ наших инстинктов и влечений, наших страстей и диких, агрессивных порывов, а также чистого инстинкта самосохранения.


Патриархальные (мужские, янские) мифы повествуют о героях, убивающих льва, причем любопытно, что конец у самых знаменитых из таких повестей обычно плохой. Самсон пал жертвой чужой хитрости и утратил всю свою силу, и даже у великого Геракла были большие проблемы, особенно с женской стороной своей личности. В первом приступе безумия он убил свою жену и детей, а после второго приступа был осужден играть роль женщины, чтобы искупить свои грехи. Три года он ходил в женском платье, прял и выполнял другую женскую работу при дворе лидийской царицы Омфалы, которая в это время носила его львиную шкуру и дубинку. Такая "терапия" помогла ему по крайней мере проработать свою вытесненную женскую сторону, так что от безумия он избавился, однако восстановить свою иньскую часть целиком ему так и не удалось. В конце концов он погиб от незаживающей раны. В патриархальном варианте мифа, где льва непременно убивают, эта карта соответствует Гибриду, символу человеческого высокомерия и дерзкого отказа подчиниться божественному Закону, выполнить порученное задание. Но есть и другая, женская возможность победить зверя, а именно – принять его, подружиться с ним. Хорошо, что Таро сохранило для нас образ этого варианта мифа: на карте изображена женщина, покоряющая льва любовью. В литературе этот сюжет сохранился лишь в отрывках, однако во времена матриархата он, судя по всему, был очень популярен. Знаменитая шумерская богиня Инанна, соответствующая Венере, тоже изображалась стоящей на укрощенном ею льве, а ее вавилонскую "преемницу" Иштар часто называли Львицей. "Львицей среди женщин" считалась также греческая богиня Артемида. Лишь с приходом христианства, изо всех сил принявшегося приучать нас подавлять свои "дьявольские" инстинкты и влечения, образ льва постепенно сделался символом Антихриста, судьба которого – быть растоптанным Святой Девой. На самом же деле это – не что иное, как всего лишь попытка неразвитого сознания укротить своего недавно, но тем не менее "навсегда" проклятого подсознательного зверя, принудить его к повиновению или убить. Однако, как не без иронии замечает Юнг, "простое подавление своей Тени спасает от грехов не более, чем гильотина – от головной боли".


Впрочем, относиться к своим темным сторонам, к диким порывам, к своему внутреннему зверю как к безобидным мелочам, обходить и вытеснять их так же бессмысленно, как бороться с ними с помощью самобичевания или насилия. Недаром встреча с ними происходит лишь теперь, в середине пути. Прежде наше "Я" должно было созреть и накопить силы, чтобы выдержать эту схватку, потому что слабое самосознание легко может быть поглощено бессознательным началом. К. Г. Юнг не раз подчеркивал, что речь здесь должна идти не о подсознании, так как из этого обычно делается ошибочный вывод о существовании некоего могущественного над сознания, которому не составит труда держать все подсознательное под контролем. Вместо этого Юнг предпочитал говорить о бессознательном, составляющем с сознательным соотношение, как точка в центре круга с окружающим его кругом.


таро 2

Сознание, выработавшееся у человека как вида за несколько тысячелетий, которое каждый индивид тем не менее должен развивать у себя сам на протяжении всей жизни, со всех сторон окружено бессознательным. Если сознание настолько неразвито, что граница становится чересчур проницаемой, то бессознательное способно беспрепятственно затопить сознание. В архаичных культурах это называют "потерей души". Мы предпочитаем говорить о "затенении сознания", что в данном случае, кстати, дает образ очень точный. Чтобы избежать этой опасности, Эго на первом этапе своего пути должно созреть и укрепиться. Оно должно прочно укорениться в реальной действительности, чтобы суметь на равных вступить в диалог со своим бессознательным началом и с честью выдержать предстоящие схватки. Иначе его затопят чувства, фантазии и желания, порождаемые бессознательным, и оно будет размыто или вообще смыто ими. Поэтому мифы и сказки считают настоящим героем только того, кто сознательно встречает грозящую ему опасность, не позволяя ночи или чудовищам поглотить себя.


Одна из известнейших мифических личностей сумела не только побороть свои дикие порывы, но и трансформировать их в божественную силу: это Дионис. Он умел даже путешествовать на диких зверях.

Дионис был богом хмеля, вина и оргиастических празднеств. Мифы рассказывают, что родился он в греческом городе под названием Семивратные Фивы в Беотии, долго странствовал, а потом вернулся, как певец, в сопровождении целой орды музыкантов и вакханок, собранных по всей Малой Азии, чтобы создать в родных Фивах свой культ. Однако фиванцы не обрадовались появлению новой музыкальной звезды, и поэтому Дионис и его труппа со всеми своими бубнами, флейтами и песнями разместились за городом, на склоне холма Кифариона. Там–то ему и повезло: увлеченные божественностью певца, женщины из Фив каждую ночь тайком убегали на Кифарион, чтобы, участвовать в празднествах Диониса.


Пентевс, добропорядочный царь города Фив, счел это вопиющим безобразием, и когда Дионис однажды пришел к нему в образе юного знаменитого певца, он тут же велел отправить его в темницу, из которой тот, однако, сумел чудесным образом исчезнуть. После этого Дионис еще раз явился к царю и сумел так увлечь его рассказами о своих безудержных оргиях, описывая нарушение всех и всяческих табу во всех деталях, что тот, отдавшись на волю своего похотливого воображения, согласился отправиться туда вместе с ним, переодевшись в женское платье, чтобы его никто не узнал по дороге от города до пристанища вакханок. Прибыв туда, царь спрятался в стволе дерева, чтобы незаметно наблюдать за всеми этими столь лакомыми безобразиями. Увиденное потрясло его настолько, что он не сумел сдержать себя, и его вожделение было, замечено танцующими женщинами.


Приняв его за горного льва–людоеда, они вытащили его из дерева и растерзали на части, а голову насадили на пику и с этим трофеем, танцуя вернулись в город. Лишь там безумие покинуло их. Женщина, несшая пику с головой, была Агава, мать царя, которая лишь тогда с ужасом поняла, что дала растерзать своего сына.


Такие истории наглядно показывают, что принуждать своего внутреннего зверя (наши дикие порывы) к повиновению, подавлять его или убивать лучше и не пытаться. На самом деле мы ровно в той же степени, в какой нам кажется, что мы одолели своего зверя, подвергаемся опасности неожиданно пасть его жертвой. Если бы Пентевс однажды выпустил своего внутреннего зверя на волю, договорился с ним и дал ему жить в определенных границах, то он бы смог примириться с ним и научился бы управлять им. А так он пал жертвой собственной похоти, о которой думал, что подавил ее, но в один прекрасный день она одолела его целиком и полностью.


Если же, наоборот, подходить к своему внутреннему зверю с добротой и лаской, то он может стать твоим союзником и помощником. Во многих сказках зверь, встречающийся герою, вначале дик и опасен, и его надо приручать. Герою это удается, и дальше зверь помогает ему найти сокровище или что там герою еще нужно было сделать.


таро 3

Мария–Луиза фон Франц исследовала неимоверное количество сказок, чтобы выяснить, в чем именно заключается задача героя в подобных случаях, то есть, так сказать, найти некий общий рецепт. Ей это не удалось. Такой абсолютной истины для коллективного бессознательного (то есть для той среды, в которой и для которой создаются сказки) очевидно не существует. Сказочные подсказки целиком и полностью зависят от ситуации, и даже в сходных ситуациях они различны. Общее у них лишь одно: кто обидит зверя–помощника, тому потом всегда приходится плохо!


Чтобы двигаться по своему пути дальше, сознание должно найти общий язык со своим бессознательным. Оно должно довериться верховному водительству и уж во всяком случае отказаться от честолюбивых или алчных желаний своего "Я". Если "Я" отказывается усвоить этот "урок смирения", пытаясь вместо этого с помощью различных ухищрений отнять у бессознательного его волшебную силу, чтобы взять над ним власть, тогда оно утрачивает самое главное, тогда человек впадает в иллюзию всемогущества и терпит неудачу в своем путешествии в подземное царство – и сам становится зверем. В распространенном сказочном сюжете о трех братьях или сестрах именно поэтому терпят неудачу двое старших, а младший (или младшая) сохраняет "чистую душу", благодаря чему совершает свой подвиг.


Аналогичная история посвящена в Библии вавилонскому царю Навуходоносору, который, невзирая на полученное во сне предостережение, восхвалял себя, стоя на крыше своего дворца: "Это ли не величественный Вавилон, который построил я в доме царства силою моего могущества и во славу моего величия!" (Дан. 4:27). Не успел он проговорить эти слова, как превратился в зверя – "и жил он с дикими ослами; кормили его травою, как вола" (Дан. 5:21).


Какие опасности поджидают человека на пути в глубины? Почему он боится спускаться в царство тьмы? Нашему сознанию представляется привлекательным все, что хоть немного напоминает порядок, так как ему кажется, что уж в этом–то оно сумеет разобраться, предсказать все наперед, а там и взять под контроль. Поэтому мы так любим говорить о "божественном порядке", оставляя случай и хаос на долю дьявола. С этими–то "дьявольскими", то есть непредсказуемыми сторонами мы и встречаемся на пути по двузначным картам. Этот путь проходит под знаком Жрицы, олицетворяющей не только искусство недеяния, но также ожидание и готовность.


Сила – первая карта на этом женском пути. Ее традиционный номер, 11, при нумерологическом сложении (1+1) дает Двойку, то есть номер Аркана Жрицы. Взаимосвязь этих двух карт вновь напоминает нам, что на дальнейшем отрезке пути "делать" уже ничего не надо. Активный отрезок, путь Мага, уже пройден. Он вывел нас из материнского лона в окружающий мир. Тогда от нас требовались действия и навыки, чтобы мы могли выполнить стоящие перед нами задачи. Теперь же, в середине Путешествия, наша цель изменилась. Теперь нами руководит Жрица, а она требует постепенного отказа от всех тех мужских атрибутов власти, которые мы с таким трудом добывали на первом этапе. Теперь наше мощное, зрелое, но все еще жаждущее власти Эго должно осознать свои границы, стать вновь смиренным и скромным. До сих пор Герой мог и должен был набирать опыт, теперь же от него требуется всей душой открыться навстречу опыту. Отныне с нами будет происходить не то и не тогда, чего и когда захочет наше "Я", а то и тогда, чего потребует наша Самость. Произволом мы больше ничего не добьемся. Планировать больше ничего не удастся. Опыт будет приходить в свое время и в своем месте, а не на специально для этого задуманных мастерских или семинарах. Самое главное будет с нами происходить в самом прямом смысле непроизвольно, а если время для него не пришло, то и не будет, сколько бы мы ни стояли на голове, ни возносили молитвы и ни медитировали под запах благовоний или под томную нью–эйджевскую музыку. Вторая половина пути, начинающаяся здесь, может привести Героя к лицезрению Высшего, но только в том случае, если он к тому времени успел выполнить требования первой его половины.


С этого момента мы ничему не научимся даже из самых умных книг: нашим учителем будет только "живой" опыт, к которому нас поведут, чтобы мы восприняли его телом и душой. Сюда очень подходит формула алхимиков, которую К.Г. Юнг считал самой важной: "Разорвите свои книги, чтобы не разорвались сердца ваши, и чтобы мысли не прерывали чувств ваших, иначе душа уйдет от вас и не вернется".


Самое позднее теперь наш разум должен осознать свою функцию как "Head–Office" в положительном смысле слова, то есть как центральный диспетчерский пункт, который не "управляет", а направляет и координирует проявления различных аспектов нашей личности, не командуя и не подавляя нелюбимые ее стороны. Важнейшая задача этого диспетчерского пункта состоит в осмыслении происходящего и, что еще важнее, в осознании того, что от самого себя не убежишь. Вот почему этот путь кажется таким ненадежным и неудобным. С той же неуверенностью, с какой мы делали свои первые шаги в начале жизни, мы останавливаемся на этом месте. Перед нами вновь лежит путь в неведомое. И не только это. Многое из того, что нам предстоит узнать на этом пути внутрь себя, будет переворачивать наши представления о многом, что казалось прежде само собой разумеющимся и несомненным, будет сбивать нас с толку и пугать. К.Г. Юнг в этой связи сравнивает страх ребенка перед огромным миром взрослых с тем страхом, который мы испытываем, открывая в себе своего "внутреннего ребенка ", свою теневую сторону, тоже, в сущности, представляющую собой огромный и незнакомый нам мир. И страх этот, по словам Юнга, вполне оправдан, потому что "наше рациональное мировоззрение с его столь горячо чтимыми (потому что сомнительными) научными и моральными постулатами будет потрясено данными другой стороны".


таро 4

Греки называли свой подземный мир Царством теней. Именно туда и ведет нас Путешествие. Не кто иной, как Юнг ввел в психологию понятие "тени", обозначив им весь комплекс наших неиспользуемых и по большей части нелюбимых возможностей. В тени находится все, чего мы, как нам кажется, сами не имеем, однако странным образом всегда замечаем у других. Когда мы внезапно возмущаемся или упорно считаем, что нас не понимают, когда кто–то "несправедливо" упрекает нас, когда мы реагируем на критику с плохо скрываемым раздражением, мы можем быть уверены, что столкнулись с частицей своей "тени". Ибо, если бы это было не так, то ни критика, ни упреки нас бы не задели, и мы спокойно и уверенно сочли их недоразумением. Но стоит затронуть нашу тень, нашу нелюбимую сторону, как Эго тут же начинает бить тревогу. Оно ожесточенно и даже озлобленно отвергает все обвинения в свой адрес, потому что упрек действительно мог задеть вещи, настолько глубоко скрытые в тени сознания, что Эго и в самом деле не подозревало об их существовании. Сам по себе факт восприятия чего–то так нам не присущего не доказывает, что у нас этого нет, а доказывает лишь, что мы о нем ничего не знаем. Поэтому мера нашего возмущения может служить весьма любопытным индикатором того, насколько упрек или обвинение действительно указывают на эти теневые вещи. Поскольку тень содержит все, на что мы способны в принципе, но не делаем по культурным, моральным или индивидуальным соображениям, она охватывает нашего "внутреннего человека" целиком и полностью, со всеми его возможностями. Поэтому область тени не ограничивается одними "запретными" вещами. В гораздо большей мере она включает те возможности, которые мы считаем положительными и хотели бы использовать, но настолько не верим в успех, что наше "Я" отрицает их существование. Они кажутся нам слишком широкими, слишком смелыми, слишком необычными, из чего мы заключаем, что "это не про нас". Их можно обозначить как светлую сторону тени.


Конечно, для встречи с тенью нужно обладать мужеством и силой, ибо перед нами откроется мощная и совершенно неизвестная сторона нашей личности. В этом заключается основная часть процесса взросления, так как мы можем узнать о себе нечто очень важное. Однако каждое Эго умеет необычайно ловко выставлять себя в самом благоприятном свете, не замечая за собой никаких проблем, по крайней мере, в сравнении с другими членами референтной группы. Бывает удивительно наблюдать, как легко это удается даже самым отъявленным негодяям и закоренелым преступникам. Идет ли речь о бессовестном продавце наркотиков, о хладнокровном тиране, о жулике–банкроте, или о безжалостном палаче, – их Эго тоже без затруднений нарисует им портрет прямо–таки кристальной личности, во всех прегрешениях которой виноваты другие люди, высшие силы или безвыходные обстоятельства.


До тех пор, пока человек заботится лишь о таком портрете, знать не желая никакой самокритики, он следует лишь наивным влечениям своего Эго. Однако обрести целостность он сможет лишь тогда, когда признает наличие у себя тени и примет ее как таковую. Что, впрочем, сравнительно легко удается тем, у кого тень имеет гигантские масштабы. Ибо тогда Эго начинает даже гордиться тем, что признает свои самые неприглядные стороны, позволившие ему стать, например, поджигателем войны, зачинщиком геноцида или кровавым диктатором, которого все боятся. Тем более, что в будущих учебниках истории им наверняка будет отведено больше места, чем людям добрым и честным. Гораздо труднее происходит интеграция с тенью, когда приходится признаваться себе в банальных мелких грешках и пакостях, которых мы стыдимся до мозга костей, надеясь, лишь, что о них никто никогда не узнает. Признать, что не сосед, а ты сам – трус, обыкновенный вор, изворотливый лжец, мелкая сволочь, подлый стукач, бессовестный интриган или просто жалкий, гадкий, готовый стерпеть любую обиду червяк; что тебя самого снедают похоть, зависть, жадность и все прочие слабости, которые мы так легко находим у других, чтобы потом лицемерно порицать их за это, что ты далеко не так чист, порядочен и хорош, каким любишь считать себя – это дается каждый раз с очень, очень большим трудом. Но без тени лица не разглядишь. "Живому человеку нужна тень, чтобы выглядеть объемным, – пишет К. Г. Юнг. – Без тени он останется плоским фантомом или более или менее воспитанным ребенком". В другом месте он подчеркивает, что менее всего можно считать идеальным состояние, когда "люди все время остаются инфантильными, живя в ослеплении насчет самих себя, приписывая все нежелательное соседу и вешая на него свои предрассудки и проекции".


Однако центральным моментом проработки бессознательной теневой сферы остается встреча со своей внутренней двуполостью. Как показал К. Г. Юнг, бессознательное начало мужчины ведет себя по–женски, а бессознательное начало женщины – по–мужски (у Юнга animus). Осознать эту бессознательную противоположность, понять и принять ее – важнейшая часть Путешествия внутрь себя. Пока это противоположное начало обнаруживается "во внешнем мире" у существ другого пола, оно нам нравится. Но как только дело доходит до признания его в самом себе, наступает кризис.


таро 5

Мужчина, впервые столкнувшийся со своим женским началом, о существовании которого он до сих пор не подозревал воспринимает его вначале только как слабость, как излишнюю мягкость, боязливость и бессилие – и, "естественно", решает сохранять твердость. В этот момент он еще не догадывается, что его внутренняя женщина означает далеко не только слабость, а нечто гораздо большее, что именно анима в конечном итоге может и должна привести его к лицезрению Высшего. Чем слабее окажется его Эго, тем больше он будет опасаться неудачи на этом пути и тем сильнее будет демонстрировать другим свою твердость. Вместо внутренней крепости он выработает у себя лишь внешнюю твердость, за которой скрываются внутренняя аморфность и болезненная чувствительность. Такой тип часто и легко обижается, но тем не менее бывает способен на необычайную жестокость. Только чтобы компенсировать свою внутреннюю женственность. Вместо того, чтобы принять ее и повзрослеть через это, он склонен бороться с ней на каждом шагу.


Классическим представителем такого типа можно считать греческого героя Ахиллеса. Всю свою жизнь он держался за мать, нимфу Фетиду. Желая сделать его бессмертным, Фетида еще новорожденным погрузила его в Стикс, одну из рек Подземного царства (имя этой реки по–гречески означает "ненависть") держа его при этом за пятку, которая осталась незащищенной. Внешне твердый и безжалостный, но чрезвычайно чувствительный внутри, склонный часто обижаться и злиться по пустякам, Ахиллес считался не только искуснейшим, но и жесточайшим из участников Троянской войны. Однако вместо того, чтобы подружиться со своей анимой, представшей перед ним в облике царицы амазонок Пентесилеи, он убил ее. Лишь после этого он влюбился в ее труп, причем так сильно, что согрешил с ним. У его собственной истории конец, само собой, тоже не лучше. Позволив прекрасной Поликсене выведать тайну своей незащищенной пяты, Ахиллес вскоре пал жертвой заговора. Всякий раз, когда "Я" мечтает покорить свою аниму или своего анимуса, ему грозит опасность, "ибо каждая победа человеческого "Я", – говорит К. Г. Юнг, – неминуемо влечет за собой победу бессознательного".


Нечто подобное происходит и с женщиной, не осознающей своего внутреннего мужчину и потому не воспринимающей ничего мужского во внешнем мире. Не доверяя своему мужскому началу, она либо считает злом все, исходящее от мужчин, а потому активно воюет с ними, либо впадает в роль беззащитной жертвы — и ведет "партизанскую войну", то и дело заставляя мужчин чувствовать себя в чем–либо виноватыми перед нею. Поскольку патриархальное общественное устройство лишало женщин возможности выступать открыто и агрессивно, доминирующим типом и, так сказать, "классической ролью" женщины в патриархальном обществе стал последний, ведущий свою войну латентно, то есть скрытно. Первый же из названных типов юнгианская психология называет "кастрирующей женщиной", лишающей мужчину его мужского достоинства либо на высшем (голова), либо на низшем уровне (фаллос), то есть она либо постоянно одергивает и опекает его, низводя до уровня глупого мальчишки, либо отказывает ему в сексе. Причем это не осознаваемая линия поведения, которую следовало бы осудить как вредную и злонамеренную, а незрелое, бессознательное выплескивание своей собственной внутренней проблематики. Осудить здесь можно лишь отказ от стремления к зрелости и от проработки этих коренящихся в бессознательном проблем.


Эта женская проблематика отчасти находит свое отражение в мифе о Геракле, где рассказывается о его смертельной схватке с Ипполитой, дочерью Ареса и тоже царицей амазонок. В качестве девятого из своих двенадцати подвигов Геркулес должен был добыть пояс Ипполиты. Он отправился в страну амазонок и потребовал отдать ему пояс, служивший символом царской власти. На самом деле Ипполита согласна была добровольно отдать ему свой пояс, но богиня Гера, ревнивая врагиня Геракла, не могла позволить ему победить так легко. Приняв образ амазонки, она подбила остальных воительниц напасть на Геракла. Рассерженный этим предательством, он убил царицу, не сдержавшую, как он думал, своего слова.


таро 6

Если прочесть этот эпизод на женский лад, мы увидим мужественную женщину, готовую подружиться со своим анимусом. При этом сама царица выступает как носительница сознания, а народ символизирует различные аспекты личности. Однако ее личность еще не стала единой, потому что некоторых, причем очень важных сил в себе она еще не знает. Сознательно она была готова (и намеревалась) отказаться от внешних атрибутов своей власти, чтобы уделить основное внимание внутренней ее стороне. Но она недооценила могущество и своеволие этих неучтенных сторон своей личности, и те, возбужденные силой архетипа, свели на нет добрые намерения сознания. В похожей ситуации оказался и Одиссей, чье возвращение на родину задерживалось так долго по вине то одного, то другого из его спутников, то есть неучтенных сторон личности, пока он наконец не отправился домой один (= един). Но у него было три попытки. Ипполите же судьба предоставила только одну. Любопытно также, что в мифах настойчиво повторяется одна мысль: совершить требуемый подвиг сможет лишь тот, у кого налажены отношения с противоположным полом. Насколько важна эта связь, мы можем судить по тому же Одиссею, который без Цирцеи просто пропал бы, а также по Персею с Афиной, по Тесею с Ариадной, Данте и Беатриче и многим другим. Очевидно, что строительство отношений между мужчиной и женщиной служит необходимым катализатором для самопознания и самораскрытия. Вполне вероятно, что истинная задача этих отношений – не столько переносить нас на седьмое небо, сколько дать нам возможность совершить новый важный шаг в развитии личности. Причем это относится не только к отношениям между мужчиной и женщиной, но и к отношениям между взрослым и ребенком.


Так или иначе, эти архетипические образы позволяют сделать вывод, что разочарованный отказ от общения с другим полом ("Не желаю больше ничего слышать об этих мужиках/бабах!") равносилен застою, тупику и регрессу и уж во всяком случае не способствует ни подлинному взрослению, ни решению нашей жизненной задачи.


Мужской путь развития сознания завершается самопознанием (Отшельник) как самым главным из результатов этого развития. Понять, кто же мы есть на самом деле, было целью первой половины пути (и непременной предпосылкой для второй). Дальше уже никаких вершин покорять не нужно. Вместо этого с Колеса Фортуны начинается закономерный поворот, открывающий нам путь в глубину, к скрытому сокровищу. Если же наше ставшее столь гордым и самоуверенным сознание откажется поворачивать, то его можно будет сравнить с Солнцем, отказавшимся опуститься за горизонт и продолжающему прямой путь на запад. Ясно, что в таком случае оно очень скоро утратило бы связь с Землей и ушло в бесконечность. Столь же "отвязанными", далекими от земной действительности кажутся люди, у которых их высокомерный интеллект "все задавил". Их необычайно умные речи пусты, абстрактны и безжизненны. Они–то, видимо, и отказались поворачивать, так и оставшись односторонними. У них нет дионисийской глубины, которая способна была бы сделать объемными то, что они говорят, у них нет чувственности, которая раскрывается только на нижнем пути, нет той страстности, которую выражает эта карта. Они пропустили свой поворот или считают, что для них этот закон не писан. Тогда как для них много лучше было бы, как говорится, "вписаться в поворот" и продолжать свой рост, только уже в глубину. Об этом и рассказывает следующая карта.


Ключевые слова к карте Силы:


Архетип – укрощение зверя;

Задача – принятие своей жизни с радостью, мужество и "включенность" в происходящее;

Цель – любовь к жизни, священная страсть, встреча с собственными влечениями и дикими порывами;

Риск – стать Гибридом, закостенеть, ожесточиться;

Жизнеощущение – ощущать полноту жизни, с радостью "включаясь" во все, но при необходимости и показывая когти.

Великий кризис

таро 7

На большинство людей Повешенный производит особенно неизгладимое впечатление. Почти все, кому эта карта впервые попадает в руки, переворачивают ее несколько раз, прежде чем сообразят, что же там к чему. Примечательно, что во всех классических колодах Повешенный изображен висящим вниз головой, подвешенным за ногу. В средние века так наказывали предателей. Фактически здесь и идет речь о предательстве – человек предает собственное дело, предает сам себя. Повешенный символизирует тупик, в котором мы находимся, или ловушку, в которую мы попали, выбрав неверный путь. Если перенести это на Путешествие героя, то становится ясно, что героя выбросило далеко за пределы цели его дневного пути. Он отказался идти через Ночь, и поэтому судьба принуждает его повернуть обратно.


В чем состоит главная проблема, показывает символика карты. Ноги Повешенного образуют крест, а положение рук – треугольник. Кресту, как и квадрату, соответствует число четыре, что в символике и искусстве Запада соответствует всему земному. В противоположность этому треугольник и соответствующее ему число три обозначают божественное. Поэтому положение Повешенного – это символ "неправильного" мира, в какой он попал, где божественное оказалось внизу, а земное – наверху. Иными словами, все самое главное, важное, значимое погребено под земным, и потому человек застрял на месте. Увидев кого–то в столь прискорбной ситуации, мы, разумеется, дали бы ему добрый совет взять и перевернуться. Так он и сам встанет на ноги, и вернется в "правильный" мир. Этому процессу "переворачивания" и будет посвящен весь дальнейший путь, о чем свидетельствует сопоставление этой карты с последним из Старших Арканов.


Перевернув 12, число Повешенного, мы получим 21. О 21–й карте мы знаем, что ею завершается Путешествие Героя; она обозначает вновь обретенный рай, а на другом уровне – обретение целостности. Если сравнить обе карты, то фигура на двадцать первой карте будет похожа на перевернутого Повешенного. Перекрещенные ноги у нее внизу, а открытые руки вверху напоминают треугольник. Обездвиженность Повешенного сменилась танцем. Путь из "неправильного" в "правильный" мир найден.


Как мы вскоре увидим, Повешенный олицетворяет также безысходность перед лицом Смерти, следующей карты, и все более настоятельную необходимость взглянуть этому предстоящему уделу прямо в глаза. Если мы будем отводить взгляд, вытесняя по мере сил даже самую мысль о нем из своего сознания, то останемся в положении Повешенного – и рано или поздно превратимся в (еще) живого мертвеца, тогда как начинающийся здесь Путь инициации, ведущий к следующим картам, поможет нам стать свободным и живым человеком, и не просто живым, а живущим в мире со своею Смертью. Недаром Мартин Лютер Кинг говорил, что никто не свободен до тех пор, пока он боится смерти.


Повешенный символизирует все кризисные ситуации, вынуждающие нас отступать, а особенно самый главный кризис середины жизни, так называемый midlife crisis. Такие американизмы создают впечатление, что речь идет об открытиях двадцатого века. Ничего подобного. Этот кризис среднего возраста, как его лучше называть, известен с древних времен. Именно с него начинает Данте свою "Божественную комедию": "Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу, утратив правый путь..." – так звучат первые слова этого великолепного описания Путешествия по Морю Ночи.


Вряд ли возможно лучше передать смысл этой карты. Только что все было в порядке, была уверенность в том, что ситуация под контролем, и тут вдруг такое! Вот так, или почти так начинаются все жалобы. Конечно, нам лишь казалось, что все под контролем. Но реальное настоящее, а тем более будущее оказались иными. Под контролем мы можем держать лишь прошлое, и, разумеется, собственные домыслы о настоящем и будущем, в которые будем верить. Но к нашему неудовольствию, жизнь вольна в своих проявлениях, и разворачивается совершенно иначе, чем мы себе представляли или так хорошо распланировали. Столь глубокое возмущение: ".., И вдруг такое!" показывает, насколько мы бываем не готовы к кризису среднего возраста (да и к другим тоже). К. Г. Юнг говорил по этому поводу, что "даже умнейшие и образованнейшие люди не только ничего не знают о важнейших процессах психологической ломки среднего возраста, но, как и большинство других, вступают во вторую половину своей жизни абсолютно неподготовленными". Поэтому, по его мнению, следовало бы создать "школы для сорокалетних". Раньше в них не было необходимости, потому что тогда "религии были еще достаточно сильны, чтобы предложить человеку свою помощь на любом отрезке его жизни".


таро 8

Все это не означает, что смысл этой карты ограничивается проблемами кризиса среднего возраста. Эта карта олицетворяет все кризисные ситуации, испытывающие наше терпение, принуждающие к отказу от прежних намерений или к изменению курса. Тем более не стоит надеяться, что этих кризисов удастся избежать при помощи хитрости, благочестия или примерного поведения.


"Кто находится в поисках целостности, – говорит К.Г. Юнг, как будто описывая эту карту, – рано или поздно оказывается в том самом подвешенном состоянии, символом которого служит распятие. Ибо он неизбежно столкнется с чем–то, что поставит крест на его "Я", в первую очередь – на том, чем он не хочет быть (тень), во–вторых – с тем, что такое другая, а не его собственная личность (индивидуальная реальность чужого "Я"), а в–третьих – с тем, что такое его психическое Не–Я, то есть коллективное бессознательное. И чуть ниже добавляет: "Встреча с коллективным бессознательным – это судьбоносное событие, о котором обычный человек не подозревает, пока не столкнется с ним. Часто причиной этого кризиса служит один из глубинных страхов, которые граф Карлфрид Дюркгейм описал как триединую беду человечества: страх уничтожения (смерть или беспомощность), страх беспросветного одиночества, а также страх утратить смысл жизни. И этот последний из страхов особенно опасен, так как столкновения с ним мало кто ожидает. Именно глубокое ощущение осмысленности жизни позволяет нам достойно выдерживать даже самые тяжелые кризисы, но даже самый маленький кризис может оказаться невыносимым, если жизнь кажется нам бессмысленной и абсурдной.


Но именно здесь, в конце второй трети пути, во время которого шло раскрытие нашего "Я", и поджидает нас великий кризис смысла жизни. До этого все шло прекрасно. Наработано отличное, здоровое "Я", осуществлены все столь важные для этого "Я" цели: машина, квартира, карьера, счет в банке, замечательный муж, превосходная жена, благополучная семья. Я достиг уважения и веса в обществе, и теперь могу изящно взять тайм–аут. Хм, ты так думаешь? Возможно, ты даже осуществил свою мечту о жизни "на острове" и всерьез надеешься, что можешь теперь "выйти из игры".


И тут вдруг мы с ужасом убеждаемся, что торчим в самой гуще "игры" и давать нам тайм–аут никто не собирается. Мы обнаруживаем, что все наши достижения ничего не стоят. И пытаемся дать себе какую–нибудь анестезию или, наоборот, увеличить дозу тех занятий, которые когда–то вызывали у нас такой энтузиазм. Но уже крепнет догадка, что ничто не поможет. Теперь, когда у нас, в сущности, есть все, мы внезапно ощущаем в себе пустоту и со страхом обнаруживаем, что впереди нас ждет только смерть. Ужасно! И состояние наше все ухудшается, потому что мы пытаемся отвечать старыми и, казалось бы, такими испытанными способами на совершенно новые вопросы. "Мы не можем на закате жизни жить по той же программе, что и на заре, – наводит нас на размышление К. Г. Юнг. – Ибо то, чего утром много, того вечером станет мало, и то, что истинно утром, к вечеру станет ложным".


таро 9

Очень проникновенное описание основ этого кризиса можно найти у исследователя человеческого сознания Кена Уилбера: "Однажды отождествив себя с собственным телом, духом, личностью, из которых состоим, мы воображаем, будто эти объекты представляют наше реальное "Я", и всю последующую жизнь пытаемся защитить, сохранить и продлить то, что на самом деле – лишь иллюзия". Но он говорит и о том, насколько ценны эти кризисы: "В противоположность мнению большинства специалистов, эта мучительная неудовлетворенность жизнью – не признак "душевного" расстройства, и тем более не повод говорить о недостаточной социальной адаптации или дурном характере. Ибо в этой глубочайшей неудовлетворенности жизнью и бытием кроется зерно понимания, того самого особенного понимания, которое бывает обычно погребено под непомерным грузом социального лицемерия". Страдания же лишь помогают этому зерну проявиться, поэтому не следует ни избегать их, ни злиться за них на себя или отказываться от развития сознания. Тем более не следует восхвалять себя за них, пытаться их продлить или, наоборот, драматизировать: они – всего лишь стимул к познанию.


Так как в ситуации такого рода мы в большинстве случаев попадаем левой ногой (бессознательная сторона), то и в старинных колодах Таро Повешенного изображали подвешенным за левую ногу. Уайт изменил эту символику, чтобы подчеркнуть, что могут быть веские причины к тому, чтобы принять такое положение сознательно (правая сторона).


Повешенный всегда означает, что мы прошли какой–то путь до конца и теперь нам придется вернуться, что мы что–то неправильно поняли и следует все переосмыслить, что какое–то наше дело застряло, потому что мы проглядели или забыли нечто важное. И, кроме искренней готовности все переосмыслить, требуется еще терпение, нередко много терпения. Эту карту также часто считали символом жертвы, потому что кризис, который она обозначает, обычно требует позиции доверия, отказа от уже ставших привычными ожиданий, от уже намеченных перспектив, пожертвовать ими для того, чтобы жизнь продолжалась. Из этих соображений Уайт и изменил рисунок: надо не ждать, пока судьба не вынудит нас изменить направление, а всякий раз сознательно принимать такую позицию, чтобы под этим совершенно непривычным нам углом зрения, стоя на голове, увидеть новые важные вещи. Вот почему голова Повешенного окружена нимбом: это означает, что в нее вошел свет. Но у этой карты есть еще одна цель – укоренение, рост в глубину; таким образом она дополняет карту Императрицы, с которой объединена нумерологической суммой, и которая тоже означает рост, расцвет, только внешний.


На еще более глубоком уровне эта карта олицетворяет человека, добровольно приносящего себя в жертву. Форма Т–образного креста напоминает греческую букву Тау (Т), еврейский аналог которой, Тав (Л), сходен с изображением "виселицы" на карте Марсельского Таро. Однако в библейские времена эта буква, писавшаяся тогда почти точно так же, как греческая, считалась знаком избранности. Это была Каинова печать, которая, в противоположность всеобщему убеждению, была не позорищем, а указанием на то, что Бог взял этого человека под Свою особую защиту. У израильтян вплоть до эпохи судей такая татуировка делалась на лбу у членов царского рода, из числа которых избирали священного царя, который в конце своего правления приносил себя в жертву своему народу.


Соединенные вместе, 12–й и 21–й Арканы, Повешенный и Вселенная, образуют Анкх, древнеегипетский крест с колечком, состоящий из круга и жезла. В соединении этих символов женского и мужского начала египтяне видели символ жизни.


Пройти путь от Повешенного до Мира и объединить эти два полюса – и есть та великая задача, которая стоит перед нами. Прикованные к земному кресту (Повешенный), мы ощущаем сильнейшее стремление к раю (Вселенная). Что–то внутри нас ощущает этот зов Самости готовой повести наше "Я" к целостности, а на более высоком уровне и к Всеединству. Последует ли человек этому зову, пройдет ли он врата этой инициации, вопрос останется открытым. И даже если он это сделает, нет никакой гарантии, что он когда–либо достигнет цели. С тем же успехом он волен "висеть" и дальше. "Обязательная программа" Путешествия оканчивается следующей картой Смерти. И можно с полной уверенностью сказать, что до нее доберемся мы все без исключения. Закончится ли на этом наш путь, или же мы пойдем дальше, приближаясь к Высшему, зависит от каждого из нас лично. Ибо самость, достижение которой и есть наша жизненная цель, как подчеркивает Эмма Юнг, "не дается нам в готовом виде, а представляет собой лишь одну из заложенных в нас возможностей, и проявиться может лишь в ходе некоего определенного процесса". Но никто и ничто не гарантирует нам, "что самость сама собой реализуется в ходе естественного процесса биологической жизни. Скорее можно утверждать, что большинство людей за всю жизнь так ее и не достигают".


Ключевые слова к карте Повешенного:


Архетип – испытание;

Задача – поворот, осмысление и готовность пожертвовать чем–то;

Цель – рост в глубину;

Риск – "зависнуть", угодить в замкнутый круг;

Жизнеощущение – я безвыходно застрял в проблеме, в неподходящем месте, в кризисе, сам себе мешаю, веду бессмысленную жизнь, изнемог; "экзамен" на смирение и терпение.



1 2 3 4 5     7 8 9 10
© www.astrocentr.ru 2005–2024
Гадание на таро. Таро и путешествие героя (6)