Гадания на сказочном таро. Значение карты – король кубков

У короля Кормака была золотая чаша. Вот как он получил ее.

Однажды в майский вечер, когда уже начало смеркаться, был он один в Мур–Теа, в Темре. Внезапно увидел он седовласого воина с важной осанкой, направляющегося к нему. Пурпурный плащ с бахромой был на нем. Сорочка с полосками из золотых нитей была на теле его. Башмаки с подошвами из белой бронзы отделяли ноги его от земли. Серебряная ветвь с тремя золотыми яблоками лежала на плече его. Сладко и весело было слушать музыку, которую издавала эта ветвь: тяжко раненные воины, женщины, рожавшие в муках, и все болящие впадали в тихий сон, слушая мелодию, издаваемую этой ветвью при сотрясении.

Приветствовал воин Кормака, как и Кормак его.

– Откуда явился ты, воин? – спросил его Ксрмак.

– Из страны,– был ответ,– где царит лишь одна правда, где нет ни старости, ни дряхлости, ни печали, ни горести, ни зависти, ни ревности, ни злобы, ни надменности.

– Не так у нас здесь, – сказал Кормак. – Скажи же мне, воин, могли бы мы заключить с тобой союз?

– Охотно согласен я на это, – отвечал воин.

И они заключили между собою союз.

– Теперь дай мне эту ветвь! – сказал Кормак.

– Я дам тебе ее, – отвечал воин, – с условием, что в обмеи ты дашь мне три дара, которые я попрошу у тебя в Темре.

– Ты получишь их, – сказал Кормак.

И воин, связав Кормака обещанием, отдал ему ветвь и удалился. И Кормак не знал, куда ушел он.

Возвратился Кормак в свой королевский дом. Все люди его дивились этой ветви. Кормак потряс ею перед ними, и они впали в тихий сон, длившийся ровно день до того же самого часа.

Когда истек год с того дня, воин явился, как было условлено, и попросил у Кормака первый дар в обмеи за ветвь.

– Ты получишь его, – сказал Кормак.

– Так я беру сегодня Альбе, дочь твою, – сказал воин.

И он увел девушку с собой. Женщины Темры испустили три громких крика по дочери короля Ирландии. Но Кормак потряс перед ними ветвью, печаль отошла от них, и они погрузились в тихий сон.

В тот же день, через месяц, воин явился снова и увел с собой Кайрпре Лифехайра, сына Кормака. Стоны и рыдания не смолкали в Темре по юноше, и в эту ночь ни один человек не вкушал пищи и не спал, но все были в печали и скорби великой. Но вновь потряс Кормак ветвью перед ними, и скорбь отошла от них.

И еще раз явился воин.

– Что потребуешь ты сегодня? – спросил его Кормак.

– Твою жену, – отвечает тот, – Этне со стройным станом, дочь Дунланга, короля Лагена.

И он увел с собой королеву.

Но этого уже не мог перенести Кормак. Он пошел вслед за воином, и все пошли вместе с Кормаком. Сильный туман застиг их среди равнины, окруженной валом. Кормак оказался один среди великой равнины. Посреди нее был замок с бронзовой оградой вокруг него. Во дворе замка был дом из светлого серебра, наполовину крытый перьями белых птиц. Сиды, верхом на конях, подъезжали к дому с охапками перьев белых птиц для покрытия дома. Но порывы ветра налетали на дом, и ветер все время уносил перья, которыми крыли его.

Кормак увидел внутри дома человека, поддерживающего огонь в очаге: цельный дуб, от корней до верхушки, с толстым стволом, горел в очаге. Когда один дуб догорал, человек выходил и приносил новый.

Дальше Кормак увидел еще другой замок, большой, королевский, также с бронзовой оградой вокруг него. Четыре дома было во дворе его. Кормак вошел во двор. Он увидел перед собой большой королевский дом из бронзовых брусьев с серебряной плетенкой, крытый перьями белых птиц.

Он увидел также во дворе светлый, сверкающий источник. Пятью потоками струился он, из которых обитатели по очереди брали воду. Девять орешников Буана росли над источником. Эти пурпурные деревья роняли свои орехи в источник, и пять лососей, бывших в нем, разгрызали их и пускали скорлупки плыть по течению. И журчанье этих потоков было слаще всякой человеческой музыки.

Кормак вошел в дом. Он нашел в нем воина и девушку, ожидавших его. Необычайно прекрасен был облик воина – красотой лица, благородством сложения, совершенством обращения. Рядом с ним была девушка, рослая, со светло–желтыми волосами и золотым убором на голове, прелестнейшая из женщин мира. Она только что вымыла свои ноги. Ибо за стенкой комнаты была баня, где можно было мыться без чьей–либо помощи: горячие камни сами прыгали в воду, чтобы нагреть ее, и затем исчезали. И Кормак вымылся в этой бане.

Во второй половине дня в дом вошел человек. В правой руке его был деревянный топор, в левой – бревно, а на спине он тащил кабана.

– Пора предложить угощенье, – сказал воин, – ибо знатный гость посетил нас.

Тогда человек одним ударом заколол кабана, рассек бревно натрое и бросил кабана в котел.

– Теперь пора перевернуть его, – сказал воин.

– Нет нужды в этом, – сказал стряпавший, – ибо все равно кабан никогда, до конца веков, не сварится, если не будет сказана правда на каждую четверть его.

– Если так, – сказал воин, – начинай ты первый.

– Однажды, – заговорил тот, – когда я бродил около своего дома, я встретил чужих коров на моей земле и загнал их в мой коровник. Хозяии их пришел ко мне и сказал, что наградит меня, если я отпущу его коров. Я возвратил их ему, он же дал мне кабана, бревно и топор, чтобы закалывать кабана каждый вечер и разрубать бревно. Бревна этого хватает, чтобы сварить на нем кабана и, кроме того, еще обогреть целый королевский дом. Кабан же снова оживает на следующее утро, и бревно снова оказывается целым. С того самого дня посейчас так это и продолжается.

– Поистине правдив рассказ твой, – сказал воин. Перевернули кабана в котле, и оказалось, что одна четверть его сварилась.

– Пусть будет теперь рассказана другая правдивая повесть, – сказали они.

– Я расскажу, – сказал воин. – Пришла однажды пора пахать. Когда мы собрались вспахать поле, что здесь рядом, то оказалось, что оно вспахано, взборонено и засеяно пшеницей. Когда мы захотели сжать ее, она оказалась связанной в снопы. Когда мы захотели собрать их вместе, чтобы перенести сюда, они оказались сложенными в одну большую скирду. С того дня и посейчас мы питаемся этой пшеницей, и не стало ее ни больше, ни меньше, чем было вначале.

Снова перевернули кабана в котле, и оказалось, что вторая четверть его сварилась.

– Теперь моя очередь, – сказала женщина. – У меня есть семь коров и семь овец. Молока от этих семи коров хватает на всех жителей Обетованной Страны. А шерсти с семи овец хватает на одежду им всем.

Тут и третья четверть кабана сварилась.

– Теперь твоя очередь, – сказали они Кормаку.

И тогда Кормак рассказал, как у него были уведены дочь, сын и жена и как он пошел следом за ними, пока не попал в этот дом.

И на этом рассказе весь кабан сварился.

Они разрезали его на части и положили долю Кормака пред ним.

– Я никогда не ел иначе, – сказал Кормак, – как в обществе пятидесяти человек.

Воин спел тихую песню, от которой Кормак впал в сон. Когда он пробудился, то увидел, что с ним – пятьдесят воинов и сын, и дочь, и жена. Воспрянул духом он. Пища и хмельной напиток были в изобилии предложены им, и всех охватили радость и веселье.

Золотая чаша была в руке воина. Кормак удивился числу фигур на ней и необычайной тонкости работы.

– В ней есть нечто еще более необычайное, – сказал воин. – Если сказать три слова лжи перед ней, она тотчас распадется на три части. Если затем сказать три слова правды перед ней, части вновь соединятся, и чаша станет, как была прежде.

Воин произнес три слова лжи, и чаша распалась на три части.

– Надо теперь произнести три слова правды, – сказал он, – чтобы чаша восстановилась. Итак, я говорю, о Кормак, – воскликнул он, – что до этого дня ни жена, ни дочь твоя не видели лица мужчины с той поры, как я увел их от тебя из Темры, и что сын твой не видел лица женщины.

Тотчас же чаша стала опять цельной.

– Возьми же с собой, – сказал воин, – семью свою, а также и чашу, чтобы пользоваться ею для различения лжи от правды. И ветвь, издающая музыку, останется у тебя на радость тебе. Но в тот день, когда ты умрешь, они обе будут взяты от тебя. Знай, что я – Мананнан, сын Лера, король Обетованной Страны. Для того чтобы ты узрел Обетованную Страну, заманил я тебя сюда. Всадники, кроющие дом, которых ты видел, это – искусники ирландские, копящие скот и богатства, которые обращаются в ничто. Человек, которого ты видел поддерживающим огонь в очаге, это – юный князь здешний, платящий из хозяйства своего за все, что берет для себя. Источник с пятью потоками, который видел ты, это – Источник Мудрости, потоки же его – пять чувств, через которые проникает знание. Никто не может обрести мудрость, если не выпьет, хоть глоток воды из этого источника и его потоков. Люди всех искусств и ремесел пьют оттуда.

Когда наутро Кормак пробудился, он увидел себя на лужайке Темры вместе с женой, сыном и дочерью. И ветвь и чаша были с ним. Чашей Кормака была она прозвана, и служила она для различения лжи от правды в Ирландии. Но, как и было предсказано Мананнаном, она не осталась среди людей после смерти Кормака.